ДОЖДАТЬСЯ КУРЫЛЁВА
Основной аранжировщик «ДДТ» ушел в одиночное плавание, ближайшая остановка — в Рязани.
Несколько месяцев назад Вадим Курылев объявил, что покидает «ДДТ», – группу, с которой работал полтора десятка лет. Пожалуй, это самая чувствительная потеря коллектива за время его существования, а если учесть, что не так давно ушел из жизни скрипач «ДДТ» Никита Зайцев, то рождаются опасения за будущее всенародных любимцев. Шевчук есть Шевчук, он легко может и один с гитарой выйти на сцену, но в музыкальных изысках не силен, и уход основного аранжировщика может сказаться на проекте не лучшим образом.
Курылев не просто мультиинструменталист, играющий на гитаре, басу, флейте и некоторых других инструментах. При работе над песней он обычно не перебирает варианты, как большинство музыкантов, а умеет загадочным образом улавливать единственный и неповторимый мелодический ход, который уместен только здесь и сейчас, а потому способен придать узнаваемость даже заурядной песне. Что ж говорить о таких попаданиях, как гитарные соло в «Я получил эту роль» и «Последней осени» или трагически-насмешливая флейта в песне «Рождество, ночная пьеса» с диска «Единочество, часть 1-я», – последней его работы с «ДДТ»...
Одиночное плавание пока складывается у Курылева неплохо. Если раньше он раз в несколько лет выпускал сольные альбомы, то теперь начал также активно концертировать, а песни зазвучали в ротации ведущих радиостанций. Так, «Харакири» с альбома «Дождаться Годо» методично ползет на вершину «Чартовой дюжины» «Нашего радио», и Вадим, скорее всего, примет участие в очередном фестивале «Нашествие».
Почему старожил «ДДТ» решил покинуть супергруппу и окончательно превратиться в самостоятельную творческую единицу, лучше всех расскажет сам Вадим. Ну и, разумеется, не только об этом.
ОБ УХОДЕ ИЗ «ДДТ»
– Никогда не может быть полного совпадения мнений, и споры в творческом содружестве – явление нормальное и даже необходимое до тех пор, пока стороны одинаково осознают предмет спора. Когда человек с нормальным цветовосприятием спорит с дальтоником о насыщенности цвета и об оттенках – это не имеет смысла. Надо либо не спорить, либо расходиться. Сначала я пытался не спорить, но Юру это не устраивало. Тогда я ушел. Просто кто-то из нас стал дальтоником. Повод – ерунда. Какая-то небольшая стычка, которых во время работы бывали сотни, лишь приблизила то, что, в сущности, было решено.
ОБ ОТНОШЕНИЯХ С ШЕВЧУКОМ
– Как автор, я нахожусь несколько в другой плоскости, чем он. Кое-где эти плоскости пересекаются, и Юра оказал на меня огромное влияние, как на музыканта и автора песен. Но не меньшее влияние оказал, например, Джон Леннон.
Наши отношения строились на творчестве, и когда мы были наиболее близки, это означало, что наши взгляды на искусство максимально сходятся. Такое положение вещей, конечно, исходило от Юры. Например, мы с Игорем Доценко давно любим разную музыку, но это не мешает нам быть друзьями и уважать друг друга. У Юры же всё не так. Если ты не разделяешь направления его творческих чаяний, то не можешь вызвать в нем симпатию, достаточную для хороших отношений. Или надо быть техником.
Я был товарищем Юры по работе, иногда единомышленником, соавтором, но другом – вряд ли. Чтобы считаться его другом, надо быть космонавтом, героем-афганцем или бандитом-романтиком, – тягаться с такими персонажами я никогда не претендовал. Нельзя зарекаться, но надеюсь, что вряд ли когда-то понадоблюсь Юре в его великих делах. Они для меня несколько великоваты.
О СОЦИАЛЬНОСТИ ПЕСЕН
– А что должно волновать рок-музыканта?! Новые струны и запчасти для усилителя? Удачный залихватский рифф на новом альбоме? Всё – дальше не суйся? Скажи спасибо, что разрешили играть рок-музыку? Каждый уделяет внимание тому, что считает важным в этой жизни. По этим актам внимания и можно сложить представление о человеке, скрывающемся под маской сценического имиджа. Один едет нырять в океан с камерой, а другой с этой же камерой – на войну. Один борется с наркоманией, а другой рекламирует сигареты. Потому что сигареты и океан – это деньги, а война и наркомания – правда.
О СВОЕМ АЛЬБОМЕ «ДОЖДАТЬСЯ ГОДО»
– Я всегда мечтал играть жесткую музыку, но делать это в одиночку невозможно даже на записи. Впервые мне удалось воплотить свою мечту, когда летом 99-го мы стали репетировать с Пашей Борисовым и Колей Першиным. К тому времени накопились тексты, которые можно петь под хард-роковое или панковское сопровождение. Конечно, это мрачные песни, но не будешь же под тягучий фузовый рифф петь: «Музыка наполнит нас любовью», – это будет нонсенс.
По-моему, песни альбома очень романтичны – это строгий черно-белый романтизм на рок-н-ролльном грунте. Чем больше вокруг коммерческой пошлости, тем больше сердце мое поворачивается в сторону альтернативы и панк-рока. Я хотел бы сделать следующий альбом более панковским и психоделическим, но не таким депрессивным, и еще хочу записать легкий акустический альбом. Что получится раньше, не знаю, это зависит от внешних обстоятельств. Внутренне я готов и к тому, и к другому. Рассказывать подробней не хочу.
На примере «... Годо» я убедился, что ничего нельзя рассказывать заранее – это мешает. Поэзия – опасная вещь: как напишешь, так и будет. Мы же не знаем, предсказал ли всё на свете Нострадамус, или всё происходит так, потому что он это написал.
О ВРЕМЕНИ И О СЕБЕ
– Конечно, в молодости легче жить. Тебе всё прощают и, главное, сам себе всё прощаешь. Когда становишься старше, то как бы теряешь право совершать ошибки и делать глупости. Это самое тяжелое приобретение взрослости. Закончив альбом, я понял, что повзрослел окончательно и, видимо, это прощание с молодостью, оставшейся в XX веке.
Мы всё еще не поняли, что вместе с веком закончилась рождественская сказка для человечества. Большинство не сомневалось, что доживет до следующего века, а теперь все постепенно осознают, что до XXII века не доживет никто. Наступили суровые будни, и светлое будущее улетучивается на глазах, поэтому и ценности меняются – чем дальше, тем резче. Поп-музыка стала жестче своей попсовостью, рок стал музыкой для избранных, почти как джаз.
Гибнет ли искусство вообще? Нет, не гибнет. Оно притаилось, чтобы разобраться в новой обстановке и взорваться с новой силой и в новом виде. Теперь уже понятно, что XX век прошел под знаком «Черного квадрата» Малевича. Что станет символом нового века – мы не знаем и вряд ли узнаем, хотя начала новой эры искусства я надеюсь увидеть. Время и мода – разные понятия. Узнав, что нечто стало модным – теряю к нему интерес, потому что это принято всеми, а значит, лишено вкуса нераскрытости и недопонятости. Я считаю, что надо стремиться быть не модным, а существенным, важным. Никогда не пройдет мода на то, в чем есть душа и интеллект.