ЭКВИЛИБРИУМ - ФОРМУЛА РАВНОВЕСИЯ

Невозможно представить человека более увлечённого музыкой, хорошо разбирающегося в разных её направлениях, чем Вадим Курылёв. Бывший коллега по коллективу Юрий Шевчук очень удачно сказал в его адрес: «У него кроме музыки ничего больше нет». С конца 80-х, начав издавать сольные альбомы, от «Никто» и «Тусклого солнца», потом актуального сейчас и всегда «Булавка для бабочки», экспериментального «Дождаться Годо» и до следующего, который записывается сейчас — «Эквилибриум» — пройден долгий путь. Тем интереснее узнать, что же будет дальше…

— Текст и музыка в твоих песнях самоценны в соотношении 50\50 или всё-таки что-то преобладает?

— Я не сочиняю песни по формулам. Процентное соотношение «текст-музыка» может быть разным. Слова могут быть незатейливыми, но верно подобранная музыка сделает песню удачной. Так же может быть песня на одной ноте, но с насыщенным текстом. Все эти вариации предлагает жанр рок-песни, и грех было бы ими не воспользоваться, замкнувшись на какой-то одной схеме. Но лучше всего, чтобы ничего не перевешивало — ни текст, ни музыка, чтобы песни были гармоничными. Конечно, некоторые стихи лучше просто прочитать, чем петь, но это уже не песня, а поэтический номер — ты ведь спрашиваешь именно о песнях? Честно скажу — в «Дождаться Годо» я сначала писал тексты, а потом подбирал для них музыку. В новом альбоме я старался писать одновременно и то, и другое. В идеале в песне должно быть равновесие слов и музыки, но это, конечно, удаётся не всем и не всегда. Я — не исключение.

— Рок-группы изначально строили своё творчество на тексте, текст был главным в песнях, что сближает их с авторской песней (не зря же их иногда называли авторами-исполнителями). Сейчас, мне кажется, музыка стала намного разнообразнее, появилось много музыкантов, играющих интересную музыку (чаще неоригинальную), а вот тексты зачастую стали проигрывать…

— В конце 70-х, когда в нашей стране пошла мощная рок-волна, во всём мире была заметна тенденция к повышенному содержанию текста в песне. Рок-музыка тогда немного притихла, и единственным свежим ветром в роке тогда оставался панк. Вот туда и направилось новое поколение остроумных рок-поэтов. Это на Западе. А у нас с панк-роком было тогда не очень, но что касается поэтов — этого добра всегда было достаточно. Не очень хорошо зная прогрессивные лондонские веяния, наши рокеры играли кто во что горазд — кто хард, кто арт-рок, а кто рэгги или диско, не очень даже понимая, что «там» никто не считает роком BONEY M или SMOKIE. Зато про идеологически-текстовой аспект поняли сразу и приняли — стихи-то писали все, а вот электрогитара была вещью редкой и даже диковинной. Сейчас наоборот — гитар хоть завались, а вот чтобы стихи… Совершенно очевидно, что сейчас музыканты слушают гораздо больше музыки, чем раньше, но читают гораздо меньше. Поэтому настоящих рок- или поп-поэтов новое поколение практически не предложило. Сейчас, действительно, Земфира, МУМИЙ ТРОЛЛЬ или СМЫСЛОВЫЕ ГАЛЛЮЦИНАЦИИ на общем фоне кажутся совершенно гениальными и самобытными текстовиками в популярной музыке. Но если сравнить их со старой волной рок-поэтов, то это же просто детский сад. А ведь они не такие уж и молодые — всем как минимум под тридцать. Да Цой и Башлачёв уже умерли в этом возрасте. Вообще, раньше-то была идея какая-то, духовное освобождение, бунт против плебейства и мещанства, а сейчас в чём идея? Раскрутиться и заработать денег. Какие уж тут тексты… Насколько же старое поколение, творившее при советской власти, было духовно богаче — просто страшно, когда задумываешься об этом. Неужели та самая свобода, за которую, собственно, и бились рок-бунтари 70-х и 80-х, неужели она теперь губит душу нового поколения? Невозможно поверить. Но ведь есть же прекрасная талантливая молодёжь, есть и поэты, и художники, но вот какой парадокс: теперь, типа, всё можно, но на самом деле нельзя вообще ничего. Даже то, что раньше можно было, теперь нельзя. Поясню: вот, например, раньше музыканту-подпольщику не нужно было ничьего разрешения, чтобы стать музыкантом-подпольщиком. У государства он, само собой, разрешения не спрашивал. Выступал на подпольных концертах (зарабатывал, кстати, даже деньги), записывал альбом на кухне и без проблем распространял его по всей стране в виде магнитофонных перезаписей. А теперь? Ты можешь хоть обзаписываться на кухне у себя, или даже на приличной студии, никто твой альбом не услышит, потому что его никто не издаёт и не продаёт в магазинах. И хоть ты тресни — не хотят издавать, и всё. Значит, тебе приходиться думать, как бы так сделать, чтобы издали. И начинаешь мучиться не над строчками стихотворными, а над тем, какое сейчас модное звучание в этом сезоне или как бы написать хит форматный, чтобы по радио передали твою песню. А пока по радио не передадут, так тебя и ни один клуб выступать не возьмёт. Одним словом, вот сколько инстанций нужно пройти, чтобы быть зачисленным в счастливые ряды музыкантов-подпольщиков. Ну а какой же ты после этого подпольщик? По радио тебя передали, в магазине диск твой продают. Правда, получилось точно так же, как и у всех, но зато — официально признано! Андерграунд весь развалился, новой подпольной системы ещё нет, и нет, соответственно, независимости. А раньше-то была, вот что странно. Была власть идеологическая, она не могла в души к людям влезть, могла только заставлять выполнять формальности, а теперь власть денег, а эта власть пострашнее будет. При «совке» можно было жить вне общества, философствовать про себя в кочегарке, да и всё, а теперь пойди пофилософствуй, вообще с голоду помрёшь. Вот потому и тексты стали проигрывать.

— Ты планируешь записать «живой» концертный альбом. Почему появилась такая задумка? И ты знаешь, где именно это может произойти (какой-то клуб у тебя есть на примете)?

— Я не то чтобы планирую, но хотел бы записать, если будет возможность. Ну а клуб — не знаю, записать можно где угодно, лишь бы был звук приличный. В Питере это пока только «Рэдклаб», и, думаю, «Старый дом», но я там, вообще-то, ещё не был.

— Вадим, ты можешь прокомментировать высказывания Шевчука по поводу тебя: «Вадик последнее время настолько ушёл: у него кроме музыки ничего нет. И он настолько ушёл в гитарный рок… У нас, скорее, произошли с Вадиком художественные расхождения, и этот альбом, «Единочество», те мои идеи, они ему не покатили, он не любит образную музыку. Он его кое-как отыграл. Гитарная музыка ему нравится, он в ней великолепно разбирается. То, куда мы пошли, ему не понравилось, и он ушёл»? У тебя в самом деле кроме музыки больше ничего нет?

— У меня несколько другое понимание «образной музыки», это правда. Я считаю, что «образная музыка» — «это масло масляное». Сама по себе музыка, любая вообще, она должна быть образной. Иначе — это не музыка. То, что Юра называет «образностью», на самом деле является иллюстративностью. То есть для тех, кто не понял, о чём песня, её содержание подчёркивается музыкальными картинками, а на концертах — жестикуляцией. Но если, например, в видеоклипе считается плохим вкусом впрямую иллюстрировать содержание песни, то разве не то же самое и с музыкой? Упрёк в том, что я отыграл «кое-как» альбом «Единочество», по меньшей мере, несправедлив. Я год не вылезал со студии и в общем счёте провёл за работой над этим альбомом гораздо больше времени, чем сам Юра. И я не понимаю до сих пор, зачем мы играли эту программу на концертах так, а записывать стали всё по-другому. Он-то всё спел так, как и пел, а мы вынуждены были всё переделывать. Лучше, по-моему, не стало.

Гитарную музыку я, действительно, люблю, но я же гитарист, вообще-то. Я и так более эклектичной группы просто не знаю. Иногда удивляюсь — какой только разной музыки мы в ДДТ не переиграли! И ведь хорошо играли, не как попало. Но ему всегда какая-то новая краска важнее, чем вся остальная тщательно подобранная гамма. Юре следовало бы набирать на каждую программу новых музыкантов, но он почему-то этого не делает. Предпочитает изводить тех, кто есть под рукой. Ну вот я от этого и устал и потому ушёл, я переживал слишком сильно — мне стало своих нервов жальче, чем юриных стихов. Он ещё напишет, а нервы не восстанавливаются.

— Я слышала, что ДДТ на концертах не исполняет твои гитарные партии, это принципиальный вопрос, и с чьей стороны, с твоей или их? Во всех хитовых, самых известных песнях будут исполняться твои мелодичные партии или будут звучать другие?

— Да я же в ДДТ был уже не первый по счёту гитарист. На концертах я играл партии и Андрея Васильева, и Никиты Зайцева, и даже Ляпина. Во многих песнях мои сольные партии, думаю, останутся, которые новый гитарист сможет повторить. Где не сможет — там сыграет что-нибудь своё, это вполне нормально. Я тоже некоторые соло переделывал под себя. Иногда это даже хорошо — старая песня звучит свежее. Никакого принципиального вопроса тут нет.

— Всё-таки твои впечатления о «Единочестве. Часть II», в котором остались партии, записанные тобой?

— Странные впечатления. У меня и о первой части странные впечатления. А уж вторая — это вообще. Ну, можно это, конечно, списать на эксперимент. Но зачем так делать, когда можно было записать нормальный альбом? Ведь крутого высокого искусства там всё равно не получилось, но и песенного альбома не вышло. Это как бы би-сайд первой части. Но я такого никогда не слышал, чтобы би-сайдом был целый альбом. А уж про современность этой музыки я лучше промолчу.

— Много на диске того, что ты не ожидал услышать?

— Нет, не много. Практически всё это записывалось ещё со мной, я всё это слышал досконально и играл всё это много раз. Правда, я ожидал большей доработки материала и был в шоке, когда услышал, что всё так прямо и сведено в том же виде, в котором я, так сказать, это оставил. Очень я удивился. То есть я обрадовался, что там меня полностью оставили, но мне кажется, что в том виде, как это сделано, это не на пользу альбому.

— Почему же всё-таки вы не приняли участие в фестивале «Окна открой!», ты его проигнорировал?

— А на фестиваль меня не взяли, сказали, что молодым талантам из других городов места не хватает. А я не молодой и не из другого города.

— Так ты ведь должен был играть на отборочных турах фестиваля, которые проходили в течение двух дней в клубе… «Старый дом», если я не ошибаюсь. Я видела название твоей команды в списке, ты там не захотел играть?..

— Не то чтобы не захотел, не смог просто. Барабанщик Миша Нефёдов уехал, его не было в городе, а с другим барабанщиком мне некогда было репетировать — как раз активно шла запись альбома. Честно говоря, я думал, что меня и так возьмут. А начальник фестиваля этого, Евгений Николаевич Мочулов, упёрся: играй на отборочном, и всё тут! Там в течение трёх дней отслушивали 80 групп. То есть — звука никакого, никто ничего не настраивает, вышел — играй две песни и проваливай. Что они там прослушивали? Отборочную комиссию представляли Мочулов, Андрей Бурлака, Андрей Тропилло, Олег Грабко и Олег Гаркуша. То есть те люди, которые меня знают, как облупленного, и меня самого, и музыку мою. И ради этого я должен был вызывать Мишу Нефёдова чёрт знает откуда на один день или прерывать запись (музыканты знают, какая ценность студийные часы) и репетировать с кем-то ещё. Я не стал этого делать и… пролетел с фестивалем. Ну и бог с ним, значит, не судьба.

— Концерты в клубах иногда у вас отменяются, это связано преимущественно с тем, что «с тем договорились — не договорились», или здесь что-то другое?

— Мне вообще трудно разговаривать с арт-директорами — это какая-то специальная публика. У меня нет менеджера — вот главная сложность. Почему-то теоретически возможные администраторы от меня бегут, как от огня. В течение многих лет я был свидетелем того, как планируются большие турне и концерты на стадионах, и, честно скажу, такого пафоса и гнусного меркантильства, как в клубах, я никогда не видел.

— Вопрос немножко не по теме, просто очень интересно. Скляр сказал когда-то, что у каждого самого альтернативного музыканта в шкафу висит костюм с галстуком, на всякий случай… У тебя в гардеробе есть костюм и галстук?

— Нет, видно, я не такой альтернативный, как Скляр, у меня нет костюма. И какой случай-то он имел в виду — похороны, что ли? Ну, так для этого и напрокат можно взять, если что…

— Каким будет альбом «Эквилибриум», по песням, по музыке? Эти песни написаны за последний год или есть написанные раньше? Он будет объединён одной темой или всё же их будет несколько?

— Главная тема — попытка человека найти равновесие в себе самом и в отношениях с окружающим миром. Конечно, в поисках эквилибриума мой, так сказать, лирический герой попадает в разные ситуации и приключения, перевешиваясь то в одну, то в другую сторону, но настоящего равновесия так и не находит — оно находится где-то за пределами альбома, а точнее — в его названии. В этом слове из пяти слогов ударение падает на третий, то есть — центральный слог, и это не случайно. Правильнее было бы назвать его «Путь к Эквилибриуму», но тогда не было бы равновесия и в самом названии. В целом, он будет более песенный, этот альбом. Менее концептуальный и более рок-н-ролльный. Там нет такого депрессивного заныра в глубины подсознания, как было на «Дождаться Годо», этот альбом полегче и пободрее, как мне кажется, хотя тексты там всё равно носят тревожно-абстрактный характер… Все песни для «Эквилибриума» написаны уже в 21 веке — так я чувствую это время и этот век, в котором всем нам — крышка. Войдут в альбом и пара старых стихотворений, потому что в поисках сегодняшнего равновесия мы волей-неволей заглядываем в прошлое, в надежде, что оно нам что-то объяснит. Но эти стихи будут поданы в виде номеров мелодекламации, чтобы их можно было легко отличить от новых песен.

— Да ты и про «Дождаться Годо» говорил, что это вполне оптимистичный альбом… интересно, насколько ты позволишь себе быть менее концептуальным и депрессивным… Твоё увлечение литературой и драматургией (Павичем, Беккетом и др.) пока закончилось?

— Литература же состоит не только из Павича и Беккета. Предыдущий альбом опирался, действительно, на этих китов, плюс ещё третий — Гессе. Новый же альбом, пожалуй, ближе к Коэльо и Мураками, то есть — к более молодёжным авторам.

— Ты используешь в работе свой домашний компьютер?

— Только при сочинении текстов, как печатную машинку. Это очень удобно, можно много править, переставлять местами части, подбирать варианты — а это вся главная работа при сочинении стихов.

— Ты не так давно приобрёл новую гитару, расскажи о ней, какой инструмент из имеющихся у тебя любимый?

— Любимый у меня «Гибсон Лес Пол», в этом году он у меня появился — отличная гитара, просто живая — я на него не нарадуюсь. Очень тёплый звук, очень экспрессивный и чувствительный инструмент. Давно о таком мечтал.

— Ты будешь издавать альбом опять на Антропе?

— Наверное.

— Может всё измениться? А ты записываешься на этой студии или на другой?

— Я записываюсь на студии «Антроп» и собираюсь издавать альбом на этом же лейбле или на примыкающей к нему издательской фирме. Но в жизни всякое бывает — собираешься сделать одно, а получается другое.

— С Егором Белкиным ты всё-таки что-нибудь запишешь, сыграешь? Чем закончились ваши разговоры по поводу совместной работы?

— Ничем и не закончились. То есть разговорами и закончились. Такого много в музыке и вообще в искусстве происходит — всякие там планы, прожекты, а потом ничего не получается. В общем, получается-то обычно меньше половины того, что планируется. Но в этом ничего страшного нет, хуже, когда у людей и планов-то нет, вот тогда — беда. А с Егором мы ещё, может, чего и сделаем когда-нибудь.

— Клип «Харакири» есть или канул в лету?

— Его же надо монтировать, а это — деньги, а денег нет. Продать, что ли, гитару какую-нибудь? Может, и продам.

— Расскажи, пожалуйста, как и где он снимался.

— Снимался он на студии ДДТ на обрезке хорошей плёнки, оставшейся от съёмок клипа ДДТ «Она». Он не особенно идейный, просто малобюджетный, динамичный рок-клип. Олег Флянгольц умеет такие снимать. Но когда мы его смонтируем — никто не знает. Это обычная история для малобюджетных проектов.

— Видишь ли ты себя в каких-либо смежного рода занятиях, кроме как музыкант и исполнитель? Кроме музыки, что ещё тебя интересует? Твои картины иногда появлялись на каких-то специальных выставках в Питере. Ты сейчас рисуешь?

— Я сейчас все силы свои бросил на то, чтобы остаться музыкантом, а это нелегко, надо сказать. Быть музыкантом — это сейчас роскошь, которую могут себе позволить не наиболее талантливые, а наиболее обеспеченные. И это не может не отразиться на уровне нашей музыки вообще, а популярной — в частности. Хотя, вроде бы, и групп всяких много, и какие-то звёзды, и кумиры, но послушаешь, что играют, — мама родная, что это?! А это кто-то заплатил денег, вложился, так сказать, в проект, не имея ни вкуса хорошего, ни желания создавать прекрасное, и теперь, в надежде нажиться, везде это за деньги же рассовывает, а мы это должны слушать и офигевать. Страшное правило шоу-бизнеса: заказывает музыку тот, кто платит деньги. Иногда хочется не иметь к этому никакого отношения.

Смежного рода занятия — это что? Звукорежиссёр, там, или осветитель? Да нет, уж лучше вообще подальше от всей этой пошлости. Лучше уж писать книги или бутылки собирать, если не удастся остаться музыкантом. Ну а рисованием я сейчас не занимаюсь, не до того.

— Ну ты же по образованию киномеханик, если я не ошибаюсь? Это может быть интересно…

— Разве это образование? Сейчас кинотеатров-то не осталось в городе, всего штук пять. Рок-групп, я думаю, всё-таки побольше…

— Ты поддерживаешь отношения с Олегом Соколовским, не намечается ли запись его следующего альбома? И будешь ли ты принимать в этом участие?

— Олег сейчас записывает новый альбом, но я как раз записываю свой, мне просто некогда поучаствовать, к сожалению. Он меня звал, но я пока не могу. У нас с Олегом совпадают периоды творческой активности — когда он записывает альбом, тогда и я. Мы же родились в один год и под одним знаком. Близнецы, страшное дело. Лучше не связываться — даже друг другу не можем толком помочь.

— Есть какой-то диск или песня, которую ты можешь бесконечно слушать целый день в любом настроении?

— Нет, такого не бывает. Я очень дотошно подбираю музыку, которая звучит у меня дома, под каждое настроение. Есть альбомы, которые я могу слушать целыми днями, таких много, но в любом настроении… Нет, вряд ли. Когда я уже ничего не могу слушать и ничего не подходит и не нравится, я включаю что-нибудь старое-старое, вроде JEFFERSON AIRPLANE или KINKS.

— Какое самое важное событие произошло в последнее время в твоей жизни?

— Я купил роликовые коньки.

— Правда??!! Или шутишь?

— Почему такая реакция? Разве это так странно? Я давно мечтал о роликах, а свои мечты надо иногда осуществлять.

— Почти год прошел твоей абсолютно сольной деятельности с собственным коллективом, с музыкантами-единомышленниками, какие выводы ты сделал?

— Что это единственное, чем я действительно хотел бы заниматься в жизни. Лучше поздно, чем никогда. И наплевать на всё остальное. В целом, я счастлив, хоть и не ангажирован. Привет из андерграунда!

© Copyright Татьяна Тарасова

Опубликовано в Музыкальной газете, 2003, №15

http://culture.tonkoblako-9.net/articles/music/executors/kurylev01.tan